Игра в прятки
– Что скажешь? – cпросил я Алексея, протягивая ему старое фото, когда почти через год мы наконец-то встретились снова на нейтральной территории.
– А что тут скажешь? Юная и хорошенькая. Твоя в девичестве?
– Нет. Но прочти, что написано на обратной стороне. Да не стесняйся. Нет там никакой тайны.
– “Любимому другу Косте от Вики. Помни о нашей дружбе и не забывай меня. 17 февраля 1957 года”. Ну и что тут такого?
– В том-то и дело, что не все так просто, как тебе кажется.
– Только не томи. Рассказывай. Но прежде давай примем по капочке.
Как и в прошлый раз в поезде, мы уже “приняли на грудь”, а эта доза предзназначалась для того, чтобы получше погрузиться в прошлое.
– Ты, конечно же, знаешь не меньше меня всяческих историй о первой и к тому же неразделенной любви. Сколько ненависти подчас скрывается за ней.
– И что из этого следует?
– А то, что я считаю истории эти несколько преувеличенными, а главное – односторонними. И постараюсь доказать это. Если не возражаешь.
Начну с того, что фотографию эту я получил лишь месяц назад. Именно так – через тридцать с лишним лет. Да и то, когда попросту объяснился ей, уже бабушке, какие чувства обуревали меня в далекую пору отрочества. Воспроизвел ей все, а в особенности эпизод игры в прятки, когда я в качестве ”ведущего” нашел ее лежащей за копной сена. Как наклонился, не зная зачем, и как не мог оторваться от ее поначалу испуганных серо-пепелистых глаз с длиннющими ресницами да еще приводивших меня в трепет ямочек на щеках, когда она улыбнулась. Сколько длилась та немая сцена – не помню. Как из другого мира, долетали до меня голоса игравших. Видимо, почувствовав что-то неладное в моем поведении, она прошептала:
– Не надо...
И тут только я опомнился. А она сорвалась и что есть мочи побежала к дереву, где, как и все остальные, прокричала:
– Тратата за себя.
...Я полюбил Вику с той минуты, как впервые увидел ее, худенькую-худенькую девочку с большущими глазами и ямочками. Мы были в одной группе детского дома. Вика обращала на меня внимание только тогда, когда дело касалось учебы. Была она способной, но несколько безалаберной и чаще всего “выезжала” на уроках за счет своей улыбки, обезоруживающей даже учителей. А на контрольных Вика садилась рядом со мной и списывала с черновика, на котором я решал за нее задачи по арифметике или алгебре. Как я надеялся, что после уроков она пойдет вместе со мной. Нет, у нее были другие ребята, которым она симпатизировала и с которыми хотела быть рядом. Что творилось в душе моей в такие минуты... Но стоило Вике обратиться за помощью, как ничего этого будто и не было. На уроках русской литературы героини Пушкина, Лермонтова и Льва Толстого почему-то ассоциировались у меня только с Викой. А панночка – воеводина дочка из “Тараса Бульбы” будто была списана с нее. Не раз ловил я себя на мысли, что сделал бы то же, что и Андрей. То есть пошел бы за своей любимой на край света. Даже в стан врага. И это, представь себе, после войны, когда патриотизмом было пронизано все наше воспитание.
Словом, отрочество мое в те неимоверно тяжелые годы протекало под созвездием Вики. Ради ее хотя бы ничтожного внимания я изо всех сил стремился быть первым во всем. Декламировал стихи, научился играть в шахматы и шашки. На одном коньке, да и то самодельном, спускался с горы и, зацепившись за кочку, пролетал в воздухе несколько метров и плюхался на землю, оцарапав лицо и руки. Не зная, какое дно, прыгал в воду и однажды еле-еле выкарабкался на поверхность... Не только из-за большого количества работы в поле и на заготовке торфа на зиму, но также и из-за Вики не любил я и летние школьные каникулы. Для нее я был никто в это время по сравнению с другими ребятами, более сильными и, наверное, более интересными, чем я. Сколько раз видел, как она страдала от того, что те не обращают на нее никакого внимания, но как страдаю я – ей было невдомек...
Когда на повозке увозили меня навсегда из детского дома, среди многих прощальных взмахов я не увидел ее руки. И все же, вопреки всему, еще на что-то надеялся, чего-то ожидал от Вики. Разыскал ее адрес, писал ей и что-то получал в ответ. Но вот на последнем курса техникума, перед Новым годом, вдруг получаю от Вики приглашение. Кое-как объяснил девушке, которая, по-видимому, любила меня, что надо ехать. Загодя купил билет в Киев, но проспал свой рейс и вынужден был отдавать на букетик цветов то, что предназначалось на обратную дорогу. Поскорей бы увидеть ее, объяснить все и что-то решить в конце концов – только об этом и думал.
Столько лет прошло с той поры, а я, как сейчас, вижу их – Вику и Олю, ее двою-родную сестру, открывших мне дверь. Фотография, кстати, сделана именно в это время. Разгоряченных после ванной, с длинными, тугими и еще влажными косами по пояс.
Где-то в половине одиннадцатого вечера раздался громкий стук в дверь, и девушки побежали встречать гостей. Вскоре из передней до моего уха донеслись смех и поцелуи.
– Познакомься, – сказала Вика, когда вместе с двумя рослыми парнями вошла в комнату. – Это мой друг детства Костя. Без пяти минут учитель. Это Витя, а это Федя – мой жених.
Вот так просто все и прояснилось в ту новогоднюю ночь. Как ни прискорбно было мне услышать это, все же собрался с силами и пожелал им счастья. В армии узнал, что Вика стала матерью. А я еще долго оставался холостяком, но теперь уже не только из-за желания получить высшее образование. А еще и чтоб показать Вике, как она ошиблась, так поспешно “выскочив” замуж, вместо того, чтобы учиться. Хотелось встретиться с ней, но уже вместе со своей женой. И вот в первый же Новый год в университете, когда мы курсом собирались на вечеринку, вдруг появляется муж Вики и... приглашает в гости. Снова я бросаю компанию и спешу к ней. А она уже ждет второго ребенка. Муж быстро “закосел” и захрапел прямо за столом.
– Потанцуем? – спрашивает Вика.
Впервые в жизни я держу ее за руку, положив вторую руку на плечо. Касаюсь волос и пьянею от счастья. Вот-вот не удержусь и поцелую ее. Но не решаюсь.
А потом я нашел свою судьбу. Полюбил ее и ощутил наконец-то, что значит быть любимым. И теперь, когда в памяти всплывала Вика, я твердил себе, что встречусь с ней уже став отцом. Чтобы доказать ей, гордячке, что и мы не лыком шиты. А когда через много лет встретились и я рассказал обо всем, что пережил, то услышал в ответ:
– А я и не догадывалась. Может быть, все бы сложилось по-другому.
Я слушал Вику, а в памяти всплывали строчки из Мицкевича, которые я неодно¬кратно повторял на протяжении стольких лет:
…I znowu sobie zadaje pytanie:
Czy to jest przyjazn, czy to jest kochanie?*
– – ----------------------------------------------
*...И вновь я спрашиваю себя:
Дружба это или любовь?
– Как бы там ни было, я рада, что ты был и остаешься самым верным и надежным моим другом, – сказала Вика и, вынув из сумочки фото, продолжала: – Столько лет собиралась отдать тебе, чтобы помнил меня только такой, да все как-то не получалось. Прости, что я принесла тебе столько страданий.
– Меньше всего мне бы хотелось сейчас, чтобы ты корила себя.
Я обнял ее, все еще красивую и близкую мне, и поцеловал в лоб. В первый и последний раз в жизни.
– Ну, что ты скажешь на это? – спросил я Алешу.
Вместо ответа приятель мой наполнил рюмки, и мы молча выпили. Каждый за свое.
Прокоментувати
Народний рейтинг
-- | Рейтинг "Майстерень"
-- | Самооцінка
-
Executed in 0.4392 seconds