История, которую хочу Вам поведать не о мачо или физике-ядерщике, не о депутате Киевсовета или парикмахере с Крещатика, а о простом парне Сене. Вы спросите, мол, чем знаменит этот парень, а я отвечу – ничем, кроме того, что он просто жил и живет доселе в моем родном хуторе. Являясь по совместительству одноклассником, товарищем, внуком, и просто поглотителем всяких вкусностей и яств полуфабрикатных.
Дважды краснознаменный хутор Щекотухи расположен на берегу когда-то полноводной и богатой на рыбу реки Муть. Днесь река обмелела и заилилась вследствие антропогенного влияния, безмерности использования природных богатств особями, давно забывшими о совести, морали и чести.
Сенька жил на другом краю хутора вместе со своей бабушкой и дедушкой. Мать Сени умерла рано от какой-то страшной и неизлечимой болезни, а про отца я не знаю. Сеня произрастал в достатке, сытости, тепле и был щедро избалован вниманием со стороны дедушки и бабушки. Учился посредственно, на тройки. Потом пошел работать шофером к депутату, со специализацией «Принеси, подай, иди на фиг, не мешай!», собственно, как и другие люди, которые работают у таких персонажей. Но еще Ванга намекала, что придет время, когда грянет заря из-за горы, и засветится все вокруг розовым, и повылазят белки из своих дупел!
Думаю, надо сказать пару слов о женщинах Сени. Собрав и проанализировав немало сплетен и рассказов, вычленив из них основное, стало понятно, что никаких женщин у Сеньки не было. Самую первую он в порыве страсти чуть не задушил в школе, слава Богу, что успели оттянуть! Вторая чуть не лопнула, объевшись макаронами, приготовленными по старинному рецепту прадедушки. А далее была вереница длинноногих алчных дур и наивных простушек из электрички на автостанции «Выибичи», которые готовы отдаться за пачку зефира.
По мере возмужания Сени, прибавлялись и его килограммы на боках, животе и ягодицах. На сегодняшний день он весит более 100 килограмм, с обхватом талии почти 2 метра, и продолжает расти. У него нет шеи и коленей, все срослось или переходит в другие органы.
И при этой «картине маслом» одноклассник продолжает рассказывать басни про свою популярность у женщин, незаменимость на работе, и что характерно складно врет про регулярное посещение тренажерного зала. Который если он и посещает, то ест там сало на скорость или метает свиные окорока. А может просто прижимается к полу, как прапорщики военных частей во время городской комиссии.
Да, Сеня был знатным фантазером, любил он завернуть про себя так, что первые в списке «Форбс» призадумаются. Все бы ничего, пущай веселит людей увлекательными рассказами, но тут другая каверзность – время, оно нещадно и бесповоротно бежит вперед. Время никогда не ждет, никого не жалеет. Одно дело рассказывать басни про свою сверхуспешность, когда тебе лет 18 – 20, и совсем другое, когда за 30. Когда у сверстников уже дети в школу ходят, а у тебя даже девушки постоянной нет. Соврать можно кому угодно, да только себя никогда не обманешь. Если у тебя ничего нет, то тут как не рассказывай, ничего и не появится.
Шли годы, Семен рос. И вырос он из салона автомобиля премиум-класса до салона буса по перевозке продуктов в магазины. И тут злокозненный рок сыграл с ним злую шутку – излишки, неучтёнку, зачастую полуфабрикаты или колбасы, можно было подъедать прямо на месте, что и делал мужчина, когда-то разделявший со мной школьную скамью.
Жаль ли мне Сеню? – Жаль! И очень жаль, именно поэтому я и пишу сей рассказ, ибо не всегда в жизни можно проявить жалость по отношению к кому-то, потому что она губительно сказывается на развитии и становлении личности, ее целеустремленности и адаптации к изменчивости реки жизни. Или попросту оскорбляет человека, так как он настолько отравлен своими грезами и мечтами, что не видит реальных вещей, а может и видит, но ничего сделать не может или не хочет.
Одиночество и обжорство – это болезни современного общества. Но если вторую можно еще как-то вылечить, то с первой намного сложнее. Как писал Э. Асадов: «Как много тех, с кем можно лечь в постель. Как мало тех, с кем хочется проснуться», выразив этой фразой всю глубину возникшей проблемы. На первый взгляд простая красивая фраза, но, сколько в ней раскрывается смысла: и о моральности, и о безысходности, и о поисках того, кто поймет тебя, примет таким, каков ты есть и полюбит всем сердцем.
Беда Сени не в том, что он тянул в рот все, что пахло и имело аппетитный вид, а в том, что заврался себе, утратив связь с реальностью. Желая понравится остальным, он себя настоящего потерял в пышных рассказах о вымышленных богатствах и армии красивых поклонниц.
Возникает одиночество из-за того, что, по сути, людям не нужны другие люди, и всякий смотрит, как бы что-то поиметь с другого или другого. Каждый ищет, где сытнее, теплее и проще. Люди все чаще стали жить инстинктами, и беда в том, что они даже не животные. Даже самые свирепые животные не способны на подобное, хотя нет! – паразиты способные. Паразиты имеют схожие повадки с такими людьми – жить за счет другого, высасывать соки и саму жизнь.
А обжорство можно лечить разумными диетами, хорошими комедиями и работами в поле, например, на сахарной свекле или картошке.
Что я еще могу сказать о Сене? – да, пожалуй, ничего, кроме того, что человек этот настолько хороший и добрый, что возникает желание ему помочь и поддержать. Подставить дружеское плечо под 130 килограмм или вместе съесть пять литров супа, мне – 0,5 л, ему – 4,5 л (улыбнулась). Если это поможет делу, то можно попробовать!

__________

«Задницу можно подтирать лопухом,
деньгами, газетой, зайцем, но карманом!…»
(Неизв.)

г. Киев, лес, 04.02.2021

Серед зими, як горобці поснули,
І пітьма по кімнаті залягла,
Балконні двері стиха прочинились,
І на порозі... батько стали...
Оце так стріча!.. Шукаю все життя...
Ми Баха далі слухали удвох –
Прелюдію і фугу, і ще хоральних п’ять прелюдій...
Здавалось, Бах переконать хотів,
Що все те пережито не стільки ним, як нами...
Хотів я батькові про це сказати.
Відчинив повіки –
Ні музики, ні батька.
Навстежінь балкон.

Йду я від заходу Сонця
На його горобиний схід –
Туди, де воно прокидається,
Де воно вмивається
І виглядає між пагорбами,
Де воно розтулює вогняні очі,
Щоб споглядати каміння:
Особливо оцей – Камінь Долі,
Я йду від заходу Місяця,
Де він ховається переляканий,
Подивившись на Ночі Зла,
Де Місяць знаходить спокій,
І виймає свої сни з торби,
До наступної тьми банші,
До наступних криків боліт,
До наступних сутінок Пака.
Я йду до сходу Місяця,
Туди, звідки він викочується,
Звідки його чекаємо:
Ми – сліпі у темряві,
Ми – жадаючі світла,
Нехай ось такого – холодного,
Нехай ось такого – підступного.
Я йду від берега моря,
Де хвилі співають реквієм
За старим рибалкою –
Пастухом оселедців.
Я йду до іншого берега
(Бо на острові куди не підеш –
Приходиш берега хвилями битого*),
До берега, де хвилі сині
Такі ж солоні, як сльози,
Де замість риб лускатих
Плавають срібні ножі**.
Я з клану блукальців –
Волоцюг рудочубих,
З клану каменярів вільних,
Що збудують вам башту,
Вам – вбраних в картаті кілти.

Примітки: Назва твору взята з назви казки народу країни, яку в нас в Ірландії називають Лохланн.
* - а не всі в нас в Ірландії знають, що ми живемо на острові. Я знав одного Ронана Мерфі з Кілкенні, який був впевнений, що Ірландія це такий материк.
** - мені розказували колись, що в озері Лох-Дерг замість форелі плавають срібні ножі і відкладають в його прозорі води ікру на Страсну П’ятницю, але це неправда. Срібні ножі водяться і ловляться інколи в сіті рибалкам в морі біля селища Данґарван, що в графстві Вотеорфорд.